• Литература


Второй отрывок из романа «Aftermath: Life Debt»

aftermath life debt wide2

Mashable опубликовал второй отрывок из романа Чака Вендига «Aftermath: Life Debt». Это — вторая книга трилогии, и она продолжает заполнять пустоты в истории, с которой мы пока не знакомы, поскольку речь идёт о том, что происходило сразу после Эпизода VI «Звёздных войн». В первой книге речь шла о бывшем пилоте Повстанцев Норре Уэксли, которой вместе с друзьями удалось нарушить планы уцелевших имперцев. Во второй книге, как видно по обложке, внимание будет уделено «Тысячелетнему Соколу», Хану Соло и Чубакке, о которых в первом романе автор упоминал лишь вскользь, оставив их в тот момент, когда они отправились освобождать Кашииик.

Если вы до сих пор не читали первый отрывок из романа «Aftermath: Life Debt», то можете ознакомиться с ним, перейдя по ссылке. А сейчас предлагаю вам ознакомиться с новой порцией сюжета.

* * *

Комната белая и, по большей части, пустая. Стены оштукатурены. Здесь много окон, и пробивающийся сквозь них солнечный свет дерзок и ярок.

В комнате их только двое: Лейя и растение в горшке.

Это растение — молодой отросток одного из священных деревьев Эндора; некоторые называют его «змеиный клубок», потому что переплетающиеся тёмные ветви напоминают узел из свитых вместе тел.

Она вырастила его из семечка — крохотного жёлудя, которого ей подарил эвок по имени Уикет. Она растила деревце в горшке, наполненном почвой с Чандрилы, и, к её искреннему удивлению, оно пошло в рост.

Оно стало предметом для её медитаций — так предложил Люк. Покинув зал для конференций, она решила, что лучше всего будет прийти сюда. Ей лучше сосредоточиться на чём-то, что не является вопросом государственной важности или проблемами зарождающейся Новой Республики; и ей лучше не терзать себя мыслями о том, что Мон Мотма её предала — пусть и по мелочи, но тем не менее.

Она сидит перед ним посреди комнаты, сложив руки на округлившемся животе.

Она освобождает свой разум.

А потом она пытается почувствовать дерево.

Она делает это, по меньшей мере, один раз в день.

Но до сих пор Лейе так и не удавалось его почувствовать.

И не потому, что она мало пыталась. Она сидит здесь. Она сосредотачивается на дыхании, а потом пытается освободить ум от мыслей. Точно так, как её учил Люк. Эта часть упражнения у неё почти всегда получается хорошо. Но Люк сказал, что она может при помощи Силы почувствовать живую силу в окружающих её вещах.

Она уверяла его, что у неё просто нет этого. Этой мистической и непостижимой способности, которой обладает её брат, и которой (от этой мысли по позвоночнику у неё пробегает холод) также обладал её отец — её родной отец.

Люк продолжает утверждать, что со временем она сможет научиться чувствовать Силу — как и он сам. Он объяснял это на примере Облачного города: как Лейя почувствовала тогда его боль — висящего на волоске, обессиленного, израненного и готового упасть сквозь облака вниз. Он сказал, что будет учить её.

И он действительно научил её. Некоторым вещам, по крайней мере.

А потом он уехал.

Точно так же, как уехал Хан.

Люк…

Она ловит себя на том, что сейчас думает о нём. Её мысли устремляются к брату, словно живые существа — словно ростки, тянущиеся к солнцу. Ты нужен мне здесь. Мне нужна твоя помощь. В Люке порой проступали черты наивного юноши с фермы, но сейчас это пришлось бы кстати.

Её сознание — это вереница мыслей. Трудности политики, любовь к Хану (и злость на него), чувство утраты Люка, а над всем этим — постоянное переживание о той жизни, которую она в себе носит.

По коже пробегают мурашки. Неожиданно её ум оказывается отстыкованным от остального её существа. Голова кружится так, что она готова упасть.

Ой.

Ой-ой-ой!

Что это? Вдруг нахлынуло, прошло сквозь неё и захлестнуло с головой? И она вдруг почувствовала, что ей известна сама суть вещей — она никогда не чувствовала ничего подобного. Пульсирующий жар, трепещущий, мощный.

Это — не дерево. Это — не Люк. И даже не Хан.

Это — её ребёнок.

Нет, это не то ощущение, которое испытывает каждая мать, которая носит в себе дитя — это ощущение ей уже знакомо. Она хорошо знает о том, как толкается и пинается живущий в ней маленький человечек. (И она уже знает и об изжоге, и о тошноте перед завтраком, и о тошноте после завтрака, и о чувстве голода, которое после этого бывает…)

Это всё не то. Это — что-то, что существует отдельно от неё. Это — не физиология. Это — то, что находится вокруг неё. Это окружает её, как ароматы тропических цветов. Внезапно она получает знание о разуме и душе её ребёнка. Она ощущает мужественность, остроумие, стальную кровь и смекалку — и, во имя Алдераана, это будет настоящий боец!

Постой.

Так это — он?

Это — мальчик.

Это — мальчик.

Она взмахивает руками перед своим ртом, пытаясь смеяться и плакать одновременно. Ей кажется, что это — та самая Светлая Сторона, к которой всегда стремился Люк: обещание света, обещание новой жизни…

А потом чёрное обрамление Тёмной Стороны окружает её счастье, словно петля. Она только что летала на крыльях радости, и вот уже страх преследует её — он надвигается, словно растущая тень. Страх иметь ребёнка в такой неспокойной галактике. Страх по поводу Хана: жив он или нет? И то же самое — с Люком. Будет ли ребёнок расти рядом с отцом? Дядя? Наставник? Каково её наследие, и какое наследие получит её сын?

Дыхание обрывается. Ей приходится заставить себя дышать.

Освободи свой разум. Освободись от всего. Сосредоточься, Лейя. Сосредоточься.

Это всё — её мысли?

Или они принадлежат Люку?

* * *

P.S. И тут опять дерево! Нет, это явно неспроста!

Поделиться ссылкой на статью:

Метки: принцесса Лейя, Star Wars: Aftermath, Чак Вендиг, Star Wars: Aftermath: Life Debt

Centax

Другие мои проекты

Centax в соцсетях